| на главную |
 |
О Сергее Бодрове говорят...
ВИКТОР СУХОРУКОВ: - Ты помнишь вашу первую встречу? - Конечно, это было на съемках "Брата". Сережа мне показался юным и обаятельным... Я его пригласил на домашние щи. Но он деликатно отказался. А Балабанов мне потом прошептал: "Какие щи, Сухоруков? Он гамбургеры ест и кока-колой запивает".Когда этот ледяной язык сокрушил всех нас, моя сестра Галька рыдала и твердила: "Ну как же так? Это нечестно! Не может быть!"… - Многие верят, что Сергей вернется... - Это было поначалу удивительно. Но я до сих пор встречаюсь с людьми, которые вдруг мне говорят: "А может, откопают..." И вижу, что это не наивность, не поза, а надежда! В Питере меня нашла одна женщина. Ее трясло, колотило, дрожали белые губы, она вся в слезах-соплях схватила меня за руки и запричитала: "Я очень люблю Бодрова. Дайте мне его телефон, адрес. Я пойду, полечу, сделаю..." И это уже было не отчаяние, не горе, а болезнь... - Ты с родными Сергея общался? -Светлане я позвонил в конце концов. Позвал ее на спектакль. Она мне вдруг сообщила: "Собираюсь ехать на Кавказ". Я честно признался, что давно ей надо было это сделать: мол, сразу станет легче и понятнее.Но она на меня обиделась. Не поняла, что я не упрекал ее, а хотел объяснить: это надо, чтобы ты захотела жить дальше! - Я христианин, - сказал он. - Нет тела, нет гроба - и темы, значит, для разговора с журналистами нет. Для себя я сделал одно открытие. Существуют понятия жизни и смерти. Но еще есть понятие пути! Мой друг и брат Сережа со всеми вместе, они - в пути! И я, как и многие другие, жду его возвращения! А если не дождусь сейчас, то верю: мы обязательно встретимся в будущем... Последняя наша встреча была непростой. Когда-нибудь я расскажу об этом... А пока напиши: я жду его - и все. ИРИНА САЛТЫКОВА: Нас объединила не любовь - работа! - До фильма я не была с ним знакома, - говорит Ирина. - Поэтому, прочитав сценарий, немного занервничала. Я должна была играть влюбленную в него девушку. Идя на первую встречу с Сергеем, я знала, что если он хоть чем-то станет мне неприятен, то и роль не получится. Мне было необходимо, чтобы актер хоть немного нравился как мужчина. Но когда мы встретились, я тут же испытала к Сергею симпатию... Но любовниками вопреки слухам мы не стали. Сергей был удивительно чист душой. Такая, если можно так выразиться, «душевная аккуратность» - большая редкость для мужчины. А тем более для такого красивого, как Сергей. У него была своя семья, у меня - своя жизнь, свои житейские, а не «киношные» пристрастия. Просто в один прекрасный момент нас объединила работа. Мы понимали друг друга, нам было легко общаться. К сожалению, после завершения съемок мы с Сергеем встречались редко. Специально встречаться, чтобы поговорить о том о сем, было просто некогда. Мы сталкивались, но все время как-то на бегу. Казалось, что впереди еще уйма времени. Когда я узнала о том, что съемочная группа Бодрова пропала без вести, то, как и большинство людей, не поверила. Всегда очень трудно поверить и смириться со смертью того, кто еще мог бы жить и жить. УЧАСТНИКИ ТЕЛЕПРОЕКТА "ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ" -АЛЕКСАНДР ЦЕЛОВАНЬСКИЙ: Капитан яхты, на которой мы добирались до нашего острова, оказался французом, и Бодров совершенно непринужденно, можно сказать, запросто с ним общался по-французки. Перед нами знаниями не кичился, не показушничал. Он вообще человек, не работающий на публику, доброжелательный, спокойный и всегда улыбающийся. Казалось, не существует на свете силы, способной вывести "Брата" из себя, заставить повысить голос или употребить ненормативную лексику. Тем не менее он элегантно, но уверенно мог поставить на место зарвавшихся. Если помните, в этом шоу Сергей Сакин все время на меня нападал - то "хохлом" обзывал, то "шароварами", то "салом". Один раз Сакин начал выпендриваться уже при Сереге. Тот его здорово припечатал, смешно передразнив столичный акцент нашего влюбленного: "Слово пре-да-а-ста-а-вля-ет-ся- Сергею Са-акину, Ма-ас-ква". Больше писатель приставать ко мне не рисковал. Когда я выиграл приз - встречу с женой на яхте, - мне там предложили разные деликатесы, в том числе красное вино. Я налил себе и Бодрову. Он смущенно улыбнулся и отодвинул бокал. Затем, потупив глаза, тихо так сказал: "Саш, прости, но мне нельзя: я все-таки на работе". И густо-густо покраснел.Я лишь расхохотался: "Да брось ты, я ведь тоже на работе". Серега улыбнулся и мы выпили. А еще я очень благодарен Сереже за то, что он весьма деликатно, но твердо подвел племя к общему решению - к тому, чтобы после очередного конкурса они забыли о своем "животном" желании купить себе торт и, проявив благородство, приобрели "этой сволочи Целованскому" новость из дома. Так я узнал, что жена ждет ребенка. После мы не раз беседовали с Сережей. Чаще всего - о детях. Сына у него тогда еще не было, а о дочке Оленьке он много рассказывал. И как отец был горд, что у него растет добрая, смешная и веселая девочка. Я понимаю, что шансов на спасение группы очень мало. Но надежда умирает последней. -ИВАН ЛЮБИМЕНКО: Во время съемок Сергею Бодрову как ведущему было категорически запрещено с нами общаться. Он выполнял роль гуру. Духовного судьи, который изредка появлялся перед нами и следил за тем, чтобы соблюдались все правила. Он старался быть беспристрастным и холодным. Но нотки человечности все равно проскальзывали. Он понимал, что выжить на острове было очень тяжело. Когда в финале победил Одинцов, Бодров подошел ко мне и предложил покурить. Мы отошли в сторонку, и Сергей сказал: «Вань, знаешь, мы тоже все люди. Ты очень хорошо повел себя в этой жестокой игре. Но я лично, только не обижайся, болел за Одинцова. А из-за денег не расстраивайся. Знаешь, как тяжело будет Сереге, когда он получит три миллиона. Он будет терять друзей, его будут пытаться обмануть. Ты легче пройдешь эти медные трубы. Ты - настоящий герой». Эти слова Бодрова мне помогли. Во всяком случае, сняли напряжение. Наша последняя встреча была в Москве. Моя подруга Ксения просила взять у него автограф. Я вспомнил об этом за час до самолета, и мы случайно пересеклись в офисе у Кушнерева. Сергей улыбнулся и дал автограф. Страшно подумать, что он погиб. ВАСИЛИЙ ГОЛОВАНОВ: О человеке, с которым случается несчастье такое, как с Сергеем Бодровым, рассказать в некотором смысле невозможно. Потому что каждому ясно, что значит сорвавшийся со склона ледник. Но если ты, его друг, его прежде времени похоронишь - то кто будет ждать? Ждать чего? Ждать связи. Между теми, кто «пропал без вести» и не вернулся, и между теми, кто «пропал без вести» и вдруг пришел. Они ведь редко, но приходят, пропавшие без вести. Никто не знает - откуда. И, может быть, он тоже придет. Во всяком случае, ждать его, как ждут связного, все же лучше, чем гадать, что это было - случайность? закономерность? - что так же отвратительно, как с журналистской беспардонностью звонить его жене и спрашивать: а какой он был перед этим? Вы странного такого ничего не заметили? Он что, приближения этого не чувствовал? А я вдруг ощутил, что помню даже запах расчищенной в джунглях взлетной полосы, запах негритянского квартала, через который вел путь к гостинице, где мы жили на Бокасе, запах причала, откуда отправлялись лодки на острова Игры, ну и уж, конечно, бар La Ballena, где мы по вечерам пили ром-колу и о чем-то болтали. Тогда казалось, что это навсегда. Этот остров, это тропическое море, этот переполненный запахами вечер, эта свежая, пьянящая дружба, эта острота чувств и радость от новой работы. Тогда еще ничего не случилось. И мы снимали в Панаме первый невиданный проект сериала «Последний герой», чувствовали неповторимое чувство удачи и, отсматривая первые смонтированные куски, понимали: получается! получается! Вот. А потом прошло время, и Сергей Бодров пропал без вести. И чувствуя, что на месте былого счастья образуется просто зияющая дыра, какая-то незаживающая рана, я позвонил Кушнереву (Главный редактор телекомпании «ВИД») сказал: «Сергей, с нашим другом - беда. Я глупо обижался на тебя. Я считаю, что это невозможно - обижаться дальше, когда случилось такое. Прости меня». - «Прости и ты меня», - сказал он. Вот и все. Друг, пропавший без вести, примирил нас. И здесь бы я поставил точку, потому что, кто я такой, чтобы рассказывать о нем? Но ведь рассказывают... Поэтому я просто вспомню несколько эпизодов той жизни, которая прошла, как фильм о рае. Эпизод первый: еще до отлета, в Останкино, Кушнерев знакомит нас. «У тебя, кажется, есть интересная история про санитарку, которая спрятала во время оккупации 17 раненых?» - спросил Бодров. Он как режиссер искал героические сюжеты. Я тогда глубоко прорабатывал некоторые истории видовской передачи «Жди меня» и, в частности, эту - про раненых и девятнадцатилетнюю санитарку Любу Шаталову из Ессентуков. -- Во всей этой истории не хватает только одного - любви, - сказал я. -- Любви не может не быть, - сказал он. -- Все они были влюблены в нее, но она не могла любить, боялась, война... В Панаме Бодров был занят больше нас, журналистов, работавших с участниками. То ему на конкурс надо было ехать, то на Совет, где исключали «выбывшего», то неожиданно являться перед участниками игры с каким-нибудь неожиданным предложением. Иногда я видел его поднимающимся по лестнице со свежим костюмом на плечиках. Он профессионально, очень внимательно относился к одежде, к тому, что скажет участникам перед конкурсом или во время Совета. Вечером иногда появлялся в баре поздно -- прописывал реплики. Некоторые считали, что он недостаточно «крутой» ведущий. Мне кажется, он и не собирался ни быть «крутым», ни играть «жесткого» парня. Может быть, он хотел сыграть волшебника, который добро и снисходительно относится к усилиям людей, этим трогательным, маленьким искателям славы... В остальном бывал беспечен, весел, добр бесконечно. Скажем, у него могли в пять минут расстрелять пачку сигарет - он все равно не убирал ее со стола. Однажды они разговорились с Гелой об истории. Это было потрясающе! Здесь болтали на всех языках о чем угодно, но о том, что испанцы с португальцами именно здесь пытались отыскать «истинный» нулевой меридиан, который проходит через Рай, могли говорить только он и моя жена! Оказалось, он, как и Гела, окончил истфак, только она специализировалась на Средневековье, а он -- на Возрождении. О нем часто спрашивали: такой красавец -- бабник, наверное? Как объяснить, что он ощущает жизнь задумчиво и чисто, как трубадуры? Не зря же именно Ренессанс так привлек его? Иногда казалось, что он родом откуда-то из провансальского Возрождения, когда для мужчины идеалом были красота, целомудрие и отвага. Он не стеснялся быть мужественным без «мачизма», быть популярным без панибратства, ранимым, домашним до трогательности? Каждый день звонил домой, чтоб поговорить с женой и дочкой... Забавно, что самой популярной его ролью стал Данила, Брат, молчаливый обаятельный убийца, который без всякого пафоса, вернувшись с войны в никуда, завоевал все киноэкраны. «Братва» приняла его за своего. Но если задуматься, Данила -- рыцарь. Ни скверное слово, ни жадность, ни похоть, которыми переполнен принявший его мир, не липнут к нему. Он верит -- и хочет помочь. Хочет восстановить правду. Жаль, что эпоха выпала на его долю подлая, бандитская. Не было у нас ни рыцарей, ни Возрождения. Но он-то в этом не виноват. |
